Спасибо ещё раз. Я не столько учусь у настоящих гениев, вроде Киплинга с Чуковским, сколько беззастенчиво ворую их пассажи, без вкрапления которых мой текст выглядел бы гораздо скромнее.
Вопрос о "глобальном" против "локального" важный, да. Он действительно отходит от темы записи о "правах животных", и Вы пришли к нему по риторической дороге "доведения до абсурда", но он смежный и я рад о нём чуточку поговорить. Мой принцип тут такой: я буду вмешиваться в случае "явной и непосредственной угрозы" серьёзного преступления, и когда есть достаточные основания думать, что моё вмешательство поможет. Например, "девушка и насильник" или "хулиганы, котята и костёр" - именно такие ситуации.
Замечу мимоходом, что оба эти примера того сорта, который рассчитан возбуждать сильные эмоции. Я бы предпочёл, раз уж мы с Вами стараемся вести спокойное рациональное обсуждение (спасибо!), объявить временный мораторий на эмоциональные манипуляции. Я понимаю, что это получается само, и удержаться трудно, но я попробую. У меня в таких случаях есть сильное желание бороться с эмоцией через "снижение пафоса". Например, представить себе, как я бегу помогать девушке справиться с насильником, и оказывается, что я порчу удовольствие дурачащейся молодой парочке. Или, наставляю свой верный револьвер на пацанов, которые всего лишь жарили на костре курицу для своих любимых котят. А всё потому, что глупо револьвер носить, а очки забыть. Я постараюсь справиться с этим ёрничанием, удерживать "пафос" высоко.
Так вот, если я вижу, что условная раздражённая и усталая мамаша кричит на маленького ребёнка или даже шлёпает его, я огорчусь, но не вмешаюсь. Это потому, что добрый дядя уйдёт, а злая мамаша останется - я не могу по-настоящему помочь этому ребёнку. И потом, скорее всего, мамаша его очень любит и хорошо заботится, а тут просто сорвалась. Конечно, если мамаша собирается переломать ребёнку руки-ноги, дело совсем другое - такое, к сожалению, тоже бывает, хоть и редко, и тут вмешиваться надо. Я надеюсь, из этого примера понятно и про критерий "явной и непосредственной угрозы", и про оценку вероятной пользы от вмешательства. На самом деле эти два критерия связаны - ведь в случае конкретной и серьёзной сиюминутной опасности польза от помощи обычно очевидна, а в случае сложной долговременной проблемы - обычно нет.
Так что моя граница между "локальным" и "глобальным" не географическая, а по моей паре критериев. Точно так же, как со "злой мамашей", я поддержу, например, бомбардировку агрессора в случае явной и непосредственной угрозы геноцида с его стороны (подразумевая положение в Сербии-99 и в Сирии недавно). И отнесусь гораздо осторожнее к более затяжным и сложным ситуациям. Например, мне искренне и интенсивно жаль африканских детей, умирающих от так называемых "предотвращаемых" болезней. Но людям с долгосрочными проблемами следует помогать, думая умной и честной головой, а не на поводу у дешёвых эмоций. Я вижу, что международные попытки им помочь приводят к увеличению смертности (Primum non nocere). Гламурные ооновские юнисефовские красавцы-волонтёры, бюрократы и врачи на самом деле убивают, а не спасают детей. Глупо, самонадеянно и даже преступно лезть помогать, не понимая жизни тех, кому помогаешь. Гораздо моральнее и одновременно эффективнее просто не мешать им помочь самим себе. Поэтому и выходит, что в "локальном" положении "девушка и насильник" помогать надо, а в "глобальном" положении "бенинец и микроб" - надо сначала понять хоть какие-то азы про жизнь и смерть далёкого бенинца.
no subject
Вопрос о "глобальном" против "локального" важный, да. Он действительно отходит от темы записи о "правах животных", и Вы пришли к нему по риторической дороге "доведения до абсурда", но он смежный и я рад о нём чуточку поговорить. Мой принцип тут такой: я буду вмешиваться в случае "явной и непосредственной угрозы" серьёзного преступления, и когда есть достаточные основания думать, что моё вмешательство поможет. Например, "девушка и насильник" или "хулиганы, котята и костёр" - именно такие ситуации.
Замечу мимоходом, что оба эти примера того сорта, который рассчитан возбуждать сильные эмоции. Я бы предпочёл, раз уж мы с Вами стараемся вести спокойное рациональное обсуждение (спасибо!), объявить временный мораторий на эмоциональные манипуляции. Я понимаю, что это получается само, и удержаться трудно, но я попробую. У меня в таких случаях есть сильное желание бороться с эмоцией через "снижение пафоса". Например, представить себе, как я бегу помогать девушке справиться с насильником, и оказывается, что я порчу удовольствие дурачащейся молодой парочке. Или, наставляю свой верный револьвер на пацанов, которые всего лишь жарили на костре курицу для своих любимых котят. А всё потому, что глупо револьвер носить, а очки забыть. Я постараюсь справиться с этим ёрничанием, удерживать "пафос" высоко.
Так вот, если я вижу, что условная раздражённая и усталая мамаша кричит на маленького ребёнка или даже шлёпает его, я огорчусь, но не вмешаюсь. Это потому, что добрый дядя уйдёт, а злая мамаша останется - я не могу по-настоящему помочь этому ребёнку. И потом, скорее всего, мамаша его очень любит и хорошо заботится, а тут просто сорвалась. Конечно, если мамаша собирается переломать ребёнку руки-ноги, дело совсем другое - такое, к сожалению, тоже бывает, хоть и редко, и тут вмешиваться надо. Я надеюсь, из этого примера понятно и про критерий "явной и непосредственной угрозы", и про оценку вероятной пользы от вмешательства. На самом деле эти два критерия связаны - ведь в случае конкретной и серьёзной сиюминутной опасности польза от помощи обычно очевидна, а в случае сложной долговременной проблемы - обычно нет.
Так что моя граница между "локальным" и "глобальным" не географическая, а по моей паре критериев. Точно так же, как со "злой мамашей", я поддержу, например, бомбардировку агрессора в случае явной и непосредственной угрозы геноцида с его стороны (подразумевая положение в Сербии-99 и в Сирии недавно). И отнесусь гораздо осторожнее к более затяжным и сложным ситуациям. Например, мне искренне и интенсивно жаль африканских детей, умирающих от так называемых "предотвращаемых" болезней. Но людям с долгосрочными проблемами следует помогать, думая умной и честной головой, а не на поводу у дешёвых эмоций. Я вижу, что международные попытки им помочь приводят к увеличению смертности (Primum non nocere). Гламурные ооновские юнисефовские красавцы-волонтёры, бюрократы и врачи на самом деле убивают, а не спасают детей. Глупо, самонадеянно и даже преступно лезть помогать, не понимая жизни тех, кому помогаешь. Гораздо моральнее и одновременно эффективнее просто не мешать им помочь самим себе. Поэтому и выходит, что в "локальном" положении "девушка и насильник" помогать надо, а в "глобальном" положении "бенинец и микроб" - надо сначала понять хоть какие-то азы про жизнь и смерть далёкого бенинца.